Анни ШмидтДЕВОЧКА, КОТОРАЯ ПОТЕРЯЛА ИМЯ
читать дальшеКаждое воскресенье, когда Том с отцом шли в церковь, они проходили вдоль высокой стены. В стене была небольшая дверь.
— Что за этой дверью? — спросил однажды Том.
— Но, мой мальчик, — ответил ему отец, — в стене нет никакой двери.
И все-таки Том отчетливо видел эту дверь, и как-то раз, когда отец заговорился с церковным сторожем, он отпустил отцовскую руку и скользнул в эту дверь.
Он долго пробирался на ощупь по длинному коридору, пока не нащупал следующую дверь. Толкнув ее, он очутился в комнатке.
За столом сидела девочка. Напротив нее, закинув ногу на ногу, сидел огромный заяц и курил сигарету в длиннющем мундштуке. Они играли в шахматы.
— Доброе утро, — поздоровался Том.
— Доброе утро, — кивнул заяц. — Бери стул и садись.
Том сел и посмотрел на девочку. У нее были невероятно печальные глаза, и он спросил:
— Как тебя зовут?
Вместо ответа девочка заплакала. Всхлипывая, она встала из-за стола и закрыла лицо руками.
— Бессовестный! — сказал заяц. — Ты зачем об этом спрашиваешь?
— Но я же... я не знал, что она заплачет, — растерялся Том. — Я ведь просто спросил, как ее зовут.
— Это называется: не в бровь, а в глаз, — покачал головой заяц. — Она потеряла имя. И от того, что она потеряла имя, она должна оставаться здесь и играть в шахматы хоть до скончания веков. Мы ждем, когда ей позвонят.
И заяц показал мундштуком на телефонный аппарат в углу.
— Но кто ей должен позвонить? — спросил Том.
— Этого мы не знаем, — развел лапами заяц. — Мы просто надеемся, что однажды позвонит телефон и кто-нибудь скажет нам ее имя. Если это произойдет, она спасена.
— Я бы хотел ей помочь, — пролепетал Том. — Может быть, я...
— Ты уже довел ее до слез, — раздраженно сказал заяц. — Она плачет тридцать пять часов подряд. Бессовестный! Исчезни!
Том молча покинул комнатку, прошел назад по длинному коридору, открыл дверь и оказался на залитой солнцем улице. Отец все еще разговаривал с церковным сторожем, он даже не заметил отсутствия Тома, потом они пошли в церковь.
У Тома никак не выходила из головы плачущая девочка. "Конечно, я не осмелюсь еще раз там появиться, — думал он, — но я должен попытаться отыскать ее имя. И тогда я смогу позвонить ей. И скажу ей по телефону ее имя. Но где же, где же мне его найти? Может, ее зовут Маритье, а может — Гертруда, а может — Рамона ... но откуда я могу это узнать?"
В задумчивости он зашел в сад за своим домом и увидал рядом с сараем вьющуюся розу, прекрасную вьющуюся розу. Около нее в землю была вбита табличка с надписью: "Кармелита". Это было имя красной розы. "Может, ее зовут Кармелита, — подумал Том. — Она так же хороша, как эта роза. Я позвоню ей и назову ее Кармелитой". Он вернулся в дом, в коридор, где стоял телефон. Там, рядом с вешалкой, на табуретке сидел заяц. Он сидел, положа ногу на ногу, и попыхивал сигаретой в длинном мундштуке. Заяц лениво взглянул на Тома и сказал:
— Номер — семь нулей.
— Ой! — ошарашенно прошептал Том и начал набирать нули. Но не успел он набрать третий нуль, как заяц сказал, задумчиво пуская кольца дыма:
— Но ее зовут не Кармелита.
— Ох! — снова выдохнул Том и положил трубку на рычаг. Он опустил голову и тяжело вздохнул.
— Как же её зовут? — спросил он. Но когда оглянулся, заяц уже исчез.
Понурившись, мальчик вышел из дому и пошел бродить по городу. Одна улица
перетекала в другую, вторая — в третью, так он шел, и шел, и шел, пока ноги сами не привели его снова к церкви. За церковью лежало полузаброшенное кладбище, вьюны словно забвением опутали кресты и надгробья. Том брел вдоль старых могил и вдруг увидел маленький камень, на котором стояла надпись: Юдифь, 11 лет.
"Может, ее зовут Юдифь, — подумал Том. — Она так же печальна и бледна, как вьюны на церковном кладбище. Ее наверняка зовут Юдифь". Он собрался было перелезть через ограду и побежать домой звонить, но на одном из могильных камней заметил зайца. Тот сидел, положив ногу на ногу, и смотрел на Тома.
— Ее зовут не Юдифь, — угрюмо сказал заяц.
Том перебирал в памяти женские имена: Аманда, Розелинда, Яннеке, Марджолин, Лизбет. Эстер, Годеливе, Минтье. Луна светила в окно, он не мог больше лежать в кровати и спустился вниз, в гостиную. В комнате было темно, но луна как бы невзначай брызнула на старое мамино ореховое бюро, и Тому показалось, что за ним мелькнули длинные заячьи уши. Том выдвинул один из ящичков и вынул оттуда материнскую записную книжку.
Это была старая-престарая записная книжка, он полистал ее без всякого интереса. Там было написано: "В 11.30 придет пить кофе пастор". Страничкой позже: "Садовнику — два гульдена". Его мать записывала сюда всякую всячину — чтобы не забыть. Но это было много лет назад. Том хотел положить книжку на место, но тут взгляд его случайно упал на в спешке написанную строчку. С трудом он разобрал: "Отправить Тома и Тинтье за патокой".
И внезапно он вспомнил. Он — еще совсем маленький — должен пойти с соседской девочкой Тинтье в магазин. Он вспомнил, что они вдвоем шли по переулку. Вспомнил, как зашли в маленький бакалейный магазинчик, где за прилавком стояла сморщенная седая старушка... но потом все будто подернулось мутной пеленой. Больше он ничего не мог вспомнить, но все равно, совершенно счастливый, бросился в коридор к телефону. Не включая света — ему в избытке хватало кравшейся за ним по пятам луны — он семь раз набрал нуль.
— Алло, — тихо сказал он в трубку. — Это ты, Тинтье?
— Это я, Том, — ответил ему мелодичный голосок.
— Можно я приду к тебе? — спросил Том.
— Но я уже здесь, — сказал голос из трубки. — Оглянись.
Том оглянулся и увидел на табуретке, где в прошлый раз сидел заяц, девочку, потерявшую имя. Ее зовут Тинтье. Она улыбнулась и поцеловала его.